Захватывающий сюжет – это только половина дела. Эрнст Теодор Амадей Гофман создал особый жанр для истинных ценителей интеллектуального ужаса. Многим из нас его сказки знакомы с самого детства и более того – большинство из них входит в школьную программу. Но отнести их к разряду детской литературы можно с огромной натяжкой. Почему? Давайте разбираться вместе.
Гофман — Босх от мира литературы
Ценители изобразительного искусства нередко шутят, что полотна Иеронима Босха можно определить по внушительному количеству помещенных на них персонажей. Примерно та же схема работает и с мистическими историями Гофмана. Пожалуй, не найдется другого такого сказочника, чьи произведения были бы заселены так же обильно.
Каждая из новелл Гофмана содержит в себе один, а иногда и два подспудных сюжета. И в каждом из этих сюжетов присутствуют многочисленные жители, реальные и не очень.
Персонажи с труднопроизносимыми именами вроде Проспера Альпануса или архивариуса Линдгорста то и дело являются на страницах гофмановских повестей. Некоторые остаются до самого конца, другие, не успев сказать и пары слов, пропадают. Но все они необходимые детали литературного механизма, без которых его движение просто невозможно.
Страх и жуть
Как утверждает польский писатель Ян Парандовский кабинет Гофмана был оклеен черными обоями и для нужного антуража писатель надевал на лампу то белый, то зеленый, то голубой абажур. Неудивительно, что в такой обстановочки из-под пера мастера выходили поистине жуткие детские ужастики для взрослых.
Например в сказке “Песочный человек” добрая нянюшка рассказывает деткам о жутком монстре, который забирает у детей глаза и скармливает их своим детям с совиными клювами, которые живут в свитом на Луне гнезде. Или, например, в «Золотом горшке» студента Ансельма все время преследует ведьма-старуха.
Можно представить себе ужас детей. Страшнее только сказки братьев Гримм или Шарля Перро в авторских редакциях. Хотя у Гофмана сказки менее кровожадные. В его сюжетах кожу с себя никто не сдирает ради вечной молодости и сердца не ест. У него ужас другого калибра. Это первобытный страх, подкожный, тот страх, что заставляет нас ночью просыпаться в холодном поту и верить, до дрожи в коленках верить в реальность происходящего. К тому же, страшные события с героями гофмановских сказок, случаются всегда в результате того или иного проступка. Простыми словами, никакого ужаса ради ужаса — все исключительно в воспитательных целях в рамках старых добрых бюргерских традиций.
Сомнительный хеппи-энд
Все герои новел Гофмана отправляются в увлекательное путешествие на границе двух миров – фантастического и реального. Стороны эти то и дело меняются местами, соперничают, встречаются в неравной схватке. Побеждает, впрочем, всегда реальность… но с оговоркой. Да, Мари в «Щелкунчике» победила Мышиного короля, но превращение игрушки в принца оказалось всего лишь сном. Да, Ансельм в «Золотом горшке» воссоединился с прекрасной Серпентиной, но она как-никак змея, а все мы знаем, чем чреваты отношения с волшебными пресмыкающимися.
Создавая свои фантастические новеллы, которые лишь отчасти похожи на традиционные сказки, Гофман всегда оставляет последнее слово за собой. Хотите верить в хеппи-энд? Пожалуйста, но…
Любовь как второстепенный персонаж
Пока в других сказках малахольные принцы в тоске по неизведанному путешествуют по миру в поисках той самой единственной, которая либо спит, уколовшись веретеном, либо сидит в заточении у злой волшебницы, герои Гофмана не спешат ставить любовь во главу угла. Гораздо важнее для них восстановить справедливость, постичь науку и, в конце концов, если повезет, жениться на какой-нибудь славной девушке.
Истинное зло, которое, к слову, кроется в жажде легкой наживы, по мнению Гофмана, победить в состоянии отнюдь не любовь, а живой ум и удачливость. В «Щелкунчике» привязанность Мари к деревянной игрушке хоть и двигатель всего действия, однако замужество здесь отходит на второй план. В истории про крошку Цахеса никто не спешит отвоевывать у отвратительного карлика Кандиду, спасение героини происходит как будто походя, между гораздо более важными делами. Иными словами, спасли и хорошо.
В «Королевской невесте» свою возлюбленную из лап короля Даукуса Кароты студент-поэт Амандус вызволяет отнюдь не благодаря доблести и отваге, а при помощи собственных стихов. Они были настолько бездарными, что господин Карота, не выдержав пытки, провалился сквозь землю. А вот сама хорошенькая Аннхен, соблазнившись богатствами злого гнома, прикинувшегося королем неведомой страны, день ото дня теряет красоту — в качестве платы за финансовое благополучие. Заканчивается, впрочем, все более-менее хорошо: Аннхен, прозрев, возвращается к Амандусу, гном повержен, все счастливы. Вот только надолго ли, как будто невзначай интересуется Гофман у своего читателя. Анна как была, так и осталась любительницей люксовой жизни и, судя по всему, Амандусу придется изрядно попотеть, чтобы удовлетворить потребности красотки, ну или перевоспитать ее, что тоже задача не из легких.